Владикавказ, 19 января 1930 года

Уважаемый Михаил Фёдорович!

Говорят… Повинную голову, и меч не сечёт! Полученное от Вас письмо (от 5 апреля 1929 года) приобрело девятимесячный стаж!! Но также говорят, что после «9» месяцев почти всё протекает благополучно! Сейчас, если у Вас хватит терпения, я всё толком объясню, как, что и почему! Ваше письмо пришло ко мне в период самой жаркой, адской работы по подготовке к симфоническому сезону с мая по сентябрь 1929 года. В феврале я получил официальное предложение от нашего Рабиса формировать оркестр. А Вы предполагаете, что это за удовольствие? Тысячи комбинаций по приглашению оркестрантов: то один подходит, но его «цена» не подходит, а то, что «по цене» подходит, то мне, как дирижёру не подходит и т.д… Всё время мотания из союза домой и обратно по несколько раз в день – с полным впечатлением «комиссара», но без портфеля! А тут ещё самый больной вопрос почти у всех дирижёров, а в особенности у меня, это – библиотека! Ноты! Их нужно иметь целую уйму, а у меня их было – с гулькин нос! Дело в том, что я, собирая библиотеку, не набрасывался на музыкальное барахло (надеясь его всегда достать), а покупал или переписывал только художественно ценные оркестровки, которые, конечно, дороги, и много сразу купить мне, конечно, не под силу было. Зато, если можно так выразиться, у меня получилась «вкусная», но состоящая всего из 125-ти вещей библиотека. Когда же передо мной вырос сезон в четыре месяца, из которых я обязывался в течение полутора месяца не повторяться программой, а в день дать десять вещей и в праздники на утренней и вечерней игре шестнадцать, т.е. иметь в портфеле до 500 номеров, вот тут то я и запрыгал! Что делать? Будь я богач, я взял бы и выписал недостающие 375 номеров из Москвы и уплатил бы тысячи три с половинной или немножко больше, и дело в шляпе! Но если бы я и был богат и выслал бы в Москву эти деньги, мне Москва всё равно ответила бы – этих нот у нас нет! Вот тут и выкручивайтесь, как знаете! Я, например, выкрутился своими боками! Жалованье по договору 150 рублей и за амортизацию нот 50 рублей в месяц, итого 200 рублей. Кажется, хорошо? Ну, а на деле вышло наоборот! На жизнь у меня с женой и мамой – при двух разных комнатах – осталось 45 рублей, а 155 рублей уходило на уплату «прокатных» нот и на выписку новых, что находилось в Москве! Здорово! Так сказать, солому ешь, а фасон держи! Правда, этот фасон мне удалось выдержать с честью! А цену нотам Смелов знает! Когда я в обмен на оркестровку для восьми 7-струнных гитар «Симфонии» Шуберта, просил оркестровку без партитуры «2-ую симфонию» Калинникова, то ему сказали… сорок два рублика! Это только за одну вещь! А как же дальше??? Правда, я работал, как бешенный! И сам писал и переписчику платил, зато у меня сейчас собственных около 400 вещей! Здорово! Бывали периодами дни, когда спал по 30-40 минут в сутки – всунешь папиросу в рот, а зажечь спичку некогда. В этой вещи надо поправить кларнет, а в той нужно дописать валторну, а в третьей английский рожок перевести в гобой, кому-то вписать фагот и т.д. без конца. Адова работа. Я между прочим 9 своих гитарных вещей оркестровал и играл их летом на трекэ – имели успех. Вот в период этой каши, когда на столе лежит «Итальянское каприччио», на стуле «Свадебное шествие», на кровати «5 симфония» Бетховена, под стулом «Зарокайда» Свенденса, а на полу пристроились Григ, Рубинштейн и Массне с Глинкою, а на печке (холодной) Сибелиус с Дворжаком, а под рукой Римский-Корсаков, - прилетает письмецо!!! Я его, конечно, прочёл и за него Вам очень признателен! (но об этом потом). Прочёл и сунул…в оркестровку Римского-Корсакого «Испанское каприччио» (о котором Вы в письме писали). Затем бросился опять спешно и лихорадочно чинить свои раненые оркестровки, и, конечно, в хаосе забыл, куда я дел письмо! Дня через три я поднял вверх дном всю комнату (у меня она одна) – нет письма. У меня же в числе безнадёжно больных числится как раз «Итальянское каприччио» Римского-Корсакого, т.к. оркестровка полная, но нет партитуры, и я таковую нигде не могу достать. Ясно! Я всё перерыл, а туда заглянуть и не догадался! Теперь же недели 2 тому назад я снова получаю от Рабиса назначение дирижировать на трекэ. И вот, просматривая свой репертуар, я на самом дне нахожу «Испанское Каприччио» и т.к. я эту вещь люблю, не мог отказать себе в удовольствии хоть глазом проиграть её! (без партитуры дирижировать опасно, а вдруг в моей писаной оркестровке враньё? А поправить без партитуры я буду бессилен! Ведь это Римский-Корсаков, а не Афромеев из Тюмени!). Раскрыл корку папки…и обалдел!! Письмецо лежит, как зарезанное! И радость, и стыд, и досада. Всё переплелось вместе. Ведь мне уже попало от Смелова за то, что я Вам не отвечаю. Но признаюсь, малодушие сознаться ему в потери не столько письма, сколько Вашего адреса, всему виной. Несколько дней тому назад я послал Смелову 2 партитуры для двух гитар: польку из «Синей птицы» и для трёх гитар русскую песню с вариациями «Я на камушке сидела». Первая вещь моей аранжировки, а вторая и аранжировка и гармонизация мои. При случае поинтересуйтесь. Кстати передайте Смелову, что с кумушками он что хочет, то пусть и делает, это его собственность, а «Синяя птица» находится под протекторатом (в смысле печати) Московского Художественного театра. Это, так сказать образец перевоплощения оркестра в две гитары! За этими партитурами я вслед, на другой день послал письмо Смелову, где, отвечая на его вопросы, я, наконец, набрался храбрости и, сознавшись, что я потерял Ваш адрес, просил у него таковой, дабы я смог Вам лично написать и загладить свою вину. На второй день после отправки письма я сам нахожу Ваше письмо и, естественно, не удержался, чтобы не написать Вам, не дожидаясь Смеловского ответа. Вот и всё!! Ещё раз очень и очень извиняюсь, но думаю что Вы сумеете простить вину, хотя бы и такую крупную, замотавшемуся семиструннику. Дальнейшее покажет, что Вы в присылке мне письма не ошиблись! И мой ответ будет небольшой дозой камфоры, после которой больным, говорят, бывает легче! Я уважаемый Михаил Фёдорович, оптимист! Меня никакое горе не прошибёт и не заставит сойти с намеченного пути! Наоборот, чем хуже, тем лучше! Я, уезжая из Москвы, сделал Смелову предсказание: кружка гитаристов не будет! Как он с пеной у рта, с фанатизмом ни доказывал мне обратное, вышло по-моему! Второе моё предсказание тоже сбудется. Все, перешедшие на 6-струнку, вернутся обратно!! Вот увидите! Будет так! Что сейчас их прельстило? Пьесы кислосладкие вроде Малаца и Мацони (не помню фамилии) и т. подобных? Ну, предположим, что один Рыжиков сыграет эти Мацони? Ну, а другие? Ведь сами эти Мацони тоже что-то не играются? Над ними, тоже надо работать? Ну, а если мы с Вами, не меняя строя гитары, играем эти самые Мацони, то, что мы потеряли? Не сядут ли они, не добившись толку от Мацони, в русскую простоквашу? Сядут! и очень скоро! Попомните моё слово! А у меня язык поганый! Скажу, как прилеплю! Вся эта шестиструнная шумиха напоминает мне случай из моей жизни в Батуми. Там был один безнотный гитарист, не помню фамилии, но помню, что он был грек, и я. У него ученики и у меня! У меня было 8, у него, кажется, 38! На втором месяце от меня сбегает к нему 6 человек. Спрашиваю, почему, отвечают: «помилуйте! Мы у Вас бубним какую-то гамму! На кой она нам чёрт! А вот у него через три недели ученики уже играют польку «Семинарист», марш «Наполеон» и вальс «Утренняя ласточка»!!! Ну, что ж, говорю: «катитесь на этой ласточке под этот марш вызванивать «Семинариста»! Через два месяца эти шесть вернулись и привели ещё троих!! «В чём дело?» - спрашиваю, «А мы к Вам! хотим опять заниматься у Вас!!» ««А что же», спрашиваю, «наш «Семинарист»?»» - ««Да, ну его к чёрту! Взял», говорят, «с нас по 30 руб. (это в 1902 году!!!), выучил шесть вещей, а больше, он говорит, и сам не знает»». Ловко? Здесь, конечно, у нас вопрос сложней: там – безграмотность, здесь – как будто чуть грамотно, и только! Но сущность – одна и та же! Русского человека потянет к чёрному хлебцу с кваском, и скоро испанский чеснок выдохнется! У русских есть чеснок покрепче!

Вы пишите, что Агафошин сказал то-то и то-то… Пусть! От себя добавлю. Бедный будет Агафошин, когда увидит, что одним Сеговией не добьёшься успеха, и останется он один одинёшенек, как тот батумский грек! А у нас семиструнников нет что ли Сеговий? - А ну ка тряхните всю СССР – Есть! и много есть! Но условия жизни не позволяют нашим Сеговиям отдать все 24 часа на гитару! У кого семья, у кого оторванность от центра, невозможность получить полное образование или, наконец, служба! Взять хотя бы Вас! А ну ка, дайте нам возможность не служить, обеспечив семью! А ну ка, заставьте нас всецело работать на гитаре! Что было бы тогда? Не пришлось бы Сеговии, робко прислушавшись в нашу дверь, спросить: «Можно ли у Вас ботиночки почистить?» Пожалуй пришлось бы! Потому что нет в мире шире и музыкальнее русского народа! Да я свои «Кумушки» не променяю на десятки Альбенизов или Мацони! Поверьте мне! Обкушаются и вернутся рассола похлебать! Гитара Семиструнная жила, живёт и будет жить! Да ещё как! Вот об этом «как» я и хочу поговорить! Не надо вешать нос. Ах, всё погибло! Ах, мы одни! Ах! – К чёрту Ахи! Надо неустанно работать, заниматься, сколько есть свободного времени! Отбросьте Чеховщину – не надо нытья! Готовьте наш репертуар Семиструнной, и ещё лучше утереть нос шестиструнникам исполнением их же репертуара! Затем дать концерт, но, конечно, играть блестяще, - посредственно, даже хорошо – мало! Надо показать, что и мы не лыком шиты! Я с сентября 1929 года безработный и буду таковым до мая 1930 года. Лето мне заниматься некогда, но сейчас я на гитару, что называется, насел во всю!! Сейчас у меня 30 своих композиций, 2 прелюдии Баха, ну, и, конечно, разные Агвады, Альбенизы, Чертизы, Мацони и тому подобная испанская кухня, включая их знаменитого Тартараррегу! Думаю скоро взять их в работу, отшлифовать и бросить перчатку всем шестиструнникам, начиная с Сеговии, кончая Ага – фошиным! А потом спросить: ну, как? Ага? Или ни Ага!! И что было бы, действительно Ага! Я кликну клич: «А, ну-ка, гитаристы, за мной, кому Семиструнка наша дорога!» И увидите и убедитесь, что будет так! Покажите письмо Смелову, попросите показать моё, и Вы увидите, что я не рисуюсь. Правда, жизнь у меня несладкая, подчас и гроша нет, я сейчас сижу на 15-рублёвом ученике, но я не унываю! Работаю, занимаюсь и опять работаю. В конце концов, не в деньгах счастье. Трудно, правда, но зато какое нравственное удовлетворение, когда из под носа вылилась новая вещь и пальцы в состоянии сыграть написанное! А Вы говорите – купаться! Бросьте! Продолжайте писать! Продолжайте работать, в этом залог успеха нашей русской гитары. Держите всегда все пьесы в порядке! Чтобы всегда могли ровно, чётко и продуманно исполнить хотя бы свою собственную пьесу – для этого времени много не требуется – час, полтора в день. Но уж заниматься по системе, намеченной заранее, а не заниматься мечтательным исполнением минорных секвенций и думать: Ах! пере – Ах! Я считаю Вас собратом по гитарному искусству и хочу от Вас слышать не Ах, а новую блестящую пьесу! Пусть тогда шестиструнники воскликнут: «Ах!» только с прибавкой «Чёрт возьми!» Этого у Мацони нет!» - Да, скажем мы: «Товарищи! Многого у Ваших Мацони нет!» И многому они ещё должны поучиться у русских степей, раздолий Волг, где всё искренне, где мелодия льётся из души, а не из мозга, пропахнувшего чесноком. Тьфу! устал! Лучше переменю тему.

Вы спрашиваете мой дальнейший план? Он, кажется, ясен. Из письма к Смелову ещё станет ясней, не буду повторяться. Думаю, пока хватит сил и здоровья, продолжать с настойчивостью работу. Что касается Вас, уважаемый Михаил Фёдорович, я могу сказать одно: безусловно, Вам бросать гитару и сочинять грех! Я из всей нашей краткой встречи вынес самое хорошее, тёплое и радостное чувство, что я не в одиночестве! Есть ещё гитарист грамотный (что очень и очень редко), который ведёт гитару к тому же, к чему и я стремлюсь, т.е. к победе над косностью и к праву названия гитары музыкальным инструментом.

Вы спрашиваете, какие я мог бы дать указания и поправки в Ваших композициях. Каюсь, Михаил Фёдорович! Из нашей короткой встречи я не смог запомнить многое, но «Соната» Ваша мне в музыкальном смысле очень понравилась. Мысль видна, изложение ясное, тематика частей выдержана. Более сложный и точный анализ я мог бы сделать, имея перед собой ноты. Помнится мне, что меня не совсем удовлетворило повторяемые довольно часто в конце 3-й части аккорды баррэ, которые Вы исполняли каждый раз с большим портаменто! Хотелось бы слышать каскад таких аккордов с нарастающим блеском, с стремительном кресчендо, тем более часть идёт к концу, а не с настойчивым тенуто, что расхолаживает. Повторяю, это моё мнение – на основе один раз слышанного и не больше! Значения никакого не придавайте, т.к. имей я перед собой ноты, может быть с Вами и согласился бы. Это только впечатление слушателя. У меня Ваших вещей нет. Пишите, уважаемый Михаил Фёдорович, самостоятельно и дальше. Держитесь подальше от так называемых «влияний» других композиторов, старайтесь сохранить во всех своих произведениях свою собственную душу. Пишите так, чтобы критик или просто слушатель не вспоминал во время исполнения Вашей вещи о Григе или Чайковском. Сохраняйте строго своё личное я! У Вас на это все данные. Мне очень досадно, что гитарист (а это с нашем братом случается очень и очень редко) захотел быть грамотным и попал… в такие холодные замораживающие руки, как Конюс! Очень уж я его не люблю! Он сковывает фантазию. И это, между прочим, сказалось и на Вашей «Сонате». Она стройна, строга, как английская бонна! А чувствуется, что под этой оболочкой – женщина со всеми достатками и недостатками! Но… правила хорошего тона не разрешают ей публично плакать и смеяться! А, ну-ка попробуйте истерично разрыдаться! Иль засмеяться таким заразительным смехом, чтобы всё вокруг улыбалось! Вот увидите, что «форма» от этого мало пострадает, а вещь только выиграет. Вложите в скорлупу Конюса свою душу, не заботьтесь о мелочах, не заботьтесь о мелочах, не делайте только очень крупных промахов против гармонии, думайте только о внутреннем содержании, и Вы увидите какая получится красота! Сознайтесь, что, когда Вы заканчивали новую вещь, Ваш глаз отдыхал на всех правильностях гармонических, и это давало Вашему мозгу приятное сознание, что Вы не зря занимались! А душа Ваша по секрету и только Вам говорила: «Эх, вот тут бы пошире, а тут бы ещё побольше слезы, а тут бы побольше блеска! Правда??? А,ну-ка сознайтесь!!! Из этого вывод: не подчиняйте вещь строгостям формы, а подчините эти формы Вашей вещи! Эх, Вам бы попасть к Танееву! Совсем бы по другому мыслила Ваша музыкальная душа! Надеюсь, Михаил Фёдорович, что в знак того ,что Вы на меня не сердитесь, Вы ответите письмом?!!! Я со своей стороны буду рад переписываться с Вами! Вы ещё спрашивали относительно Alborado из «Испанского каприччио» Римского-Корсакого? Мне со своей стороны тоже интересно, почему Вы об этой вещи спрашиваете. Вещь, конечно, признанной и неоспоримой красоты. Быть может, Вы её уже переложили для гитары? Если нет, то очень жаль! Уж очень она просится на гитару! Я, к сожалению, не имею партитуры (рояльная партия меня не устраивает). Будь она у меня, я бы не удержался! Дерзнул бы и Римского-Корсакого вонзить в гитару! Сейчас я вообще сижу на развалинах нотного Карфагена. Все переписанные наспех ноты покоятся без дубликатов первой и второй скрипки. На дубликаты нужно 375-400 листов нотной бумаги в 12 строчек…но и её тоже негде купить! Меня берёт ужас, что я буду делать летом. Те, у кого я брал ноты, уехали! Взять снова нельзя! Все вещи у меня есть, но без проклятых дубликатов играть тоже нельзя!!! Я думал не спеша зимой дописать, так африканское счастье преследует - нет бумаги. Хоть вешайся! Ей богу впору! Между прочим, я писал Смелову о причине распада кружка, т.е. отсутствие репертуара, и приводил пример, что нельзя всё время пичкать Соловьёвым, Сихрой и Высотским, и обратно. Этим я нисколько не собирался умалить их достоинства, ном русская гитара имеет ещё более юных и может быть не менее интересных композиторов, задача которых заинтересовать гитаристов новыми произведениями и выявить нашу современную музыку со всеми её ухищрениями в семиструнной гитаре! Одними классиками, как я в парке, одним Бетховеном и Бахом, только разгоним публику. У гитаристов этот факт уже совершился! Правда, ненадолго, но всё-таки это неприятно. Я лично верю, верю и ещё раз верю в светлое будущее 7-струнной и мрачное 6-струнной гитары. Вскоре все они настроятся, также как и их гитары, в безнадёжном миноре!!! Природа создала всё математически строго и, между прочим, создала семь дней в недели, семь основных цветов, семь основных звуков в музыке! А почему-то, не по шести???! Я считаю, со стороны природы большой бестактностью, что она не посоветовалась с Агафошиным! Он бы отсоветовал!!!!!

Пока до свиданья, жду от Вас примирительного письма.

Привет всем, кто меня помнит.

Мой адрес: Владикавказ, улица Свободы, №45.

Матвей Степанович Павлов-Азанчеев

Владикавказ, 20 апреля 1930 года.

Здравствуйте, уважаемый Михаил Фёдорович!

Во первых, поздравляю Вас и Вашу семью in corporeal с праздником! Во вторых, большое спасибо за “Бурю” Чайковского и огромнейшее за “Испанское каприччио”!!! Но спасибо то спасибо, однако грабить Вас среди бела дня я не собираюсь! Давайте условимся так: я воспользуюсь Вашей любезностью, а вместе с тем буду искать партитуру для себя, как найду, так Вам сейчас же верну. По-моему, лишаться такой вещи жалко! Затем в письме я прочёл, что Вы высылали мне “Бурю”, “Испанское каприччио”, Ваши произведения и нотную бумагу! После этого получаю нотную бумагу, Ваши произведения и только через 6 дней “Бурю” и “Испанское каприччио”!! Проволновался до чёртиков. Поэтому о получении так поздно ответил. Теперь относительно Ваших вещей…Что могу сказать?… Я при беглом обзоре очень и очень остался доволен, а когда приступил к тщательному анализу, пришёл в восторг!!! Чистота замысла, манера проведения в жизнь музыкальной мысли, способа гитарного оформления,всё говорит за то, что имеешь дело с удивительным мягким музыкальным человеком! Музыкальная душа сказывается в каждой каденции, в каждой фразе! Приветствую, протягиваю товарищескую лапу и говорю: Спасибо! От имени всех, как бывших, так и будущих семиструнников! Не бросайте. Это будет с Вашей стороны по отношению к гитарной литературе – музыкальной подлостью!! Пишите чаще, отделывайте, и если нам с Вами не суждено при жизни видеть наши вещи в печати, то, может быть, когда умрём, монах досужий, перебирая хлам не нужный, наткнётся на наши манускрипты, и нас… оценят! А гитаристы – будут ломать пальцы и, может быть, … исполнят в концертах! Ваши вещи я просматриваю каждую пятидневку и, простите, помимо Вашей системы оценки, я применяю и свою. Делаю я это так: случайно попавшийся ненужный или не тот аккорд я подчёркиваю, ставлю свою цифровку, т.е. секст, квартсекст, терцкварт, квинтсекст, секундаккорд: 6, 4/6, ¾, 5/6, 2. Ноты, вставленные мной, пишу на полях, иногда, и на самом нотном стане. Делаю я это, Михаил Фёдорович, только в виде совета, не навязывая это Вам, т.е. этим хочу сказать чтобы вот так то сделал. Это, конечно, для Вас необязательно. Разрешите выслать Вам после окончательного разбора.

Теперь ещё раз обращаюсь к Вам с просьбой: будьте любезны, в самом возможном для Вас срочном порядке оркестровку “Антар” Римского-Корсакого (симфоническая сюита) без партитуры. Партитура у меня есть! Вы писали, что она стоит 24 руб.50коп., я прибавлю 1руб. 50коп.(приблизительно) и прошу добавить один лишний дубликат первой скрипки. Одновременно с этим письмом высылаю 26 рублей. Если не хватит, тотчас же дошлю, в долгу не останусь. Только, пожалуйста, по возможности не задержите, она мне срочно нужна. Кстати, подтвердите, получили ли Вы перевод на 5 рублей от меня. Новость у меня есть небольшая, но интересная. Мне из Грозного прислал Папченко сонату для скрипки игитары. Соната большая и очень интересная, композитор Молино. Смелов прислал для отзыва произведения гитариста Шешунова с вопросом, что можно из присланного на отзыв напечатать. Но Вы поверите ли, Михаил Фёдорович, что все произведения… сплошной, тишайший ужас! Напечатать можно только одни названия!!!А ноты (пусть меня простят историки гитары) к печати никуда не годятся. Большое Вам спасибо, что Вы заступились за меня! Но… чем больше ругают, тем выше мы стоим. Хуже, когда нас жалеют или снисходительны к нам. А к таким мнениям, как мнение тов. Покаместова, и прислушиваться не стоит. Это враги настолько для нас малы, настолько ничтожны, что я на них смотрю, как на укусы молярийного комара. Чихайте иВы на них! Чем хуже мы играем, тем меньше ценности в музыкальном смысле из себя представляем, чем душонка мельче, тем лучше критикуем, топчем других в грязь! Но от этого у нас с Вами не отнимут того, что у нас уже есть. Ещё раз спасибо Вам за всё, извините за несуразное письмо, но пишу в антракте между работой, хочется написать побольше, а времени нет. Наверное, и у Вас такае же картина?